24.04.2020
Ей не было еще и десяти, когда впервые услышала слово «война». Плакала вместе с матерью, провожая на фронт отца, плакала и вся деревня, разлучаясь со своими самыми близкими мужчинами. Они приняли удар на себя одними из самых первых.
Именно 22 июня Центральное Черноземье было объявлено на военном положении среди немногих областей Союза. В Рязанской области сразу началась мобилизация на фронт и перестройка заводов на выпуск вооружения, боеприпасов, одежды и обуви для красноармейцев.
А совсем скоро в дома уже стали приходить похоронки. Море слез и все более усиливающееся чувство страха от того, что враг продвигался все ближе и ближе к центру России. Уже осенью 41-го немецкие «мессершмитты» с черными крестами долетали до ее деревни на юге области. Один небольшой самолет приземлился на поле, где дети вместе со старенькой бабушкой укладывали сено. Какой страх пережили все только от речи и немецкой формы, но никого они тогда не тронули.
Нине Дмитриевне идет 89-й. Каждое утро встает и первое, о чем спрашивает, есть ли хлеб в доме. Память о голодном детстве дала отпечаток на всю жизнь. С трепетом получала она, труженица тыла с удостоверением участницы Великой Отечественной войны, медаль в честь 75-летия Победы. И все чаще рассказывает внукам и правнукам отдельные эпизоды той жизни в прифронтовой зоне. Что-то точь-в-точь повторяет не раз, что-то путает во времени, а в более молодые годы делилась своими воспоминаниями с дочерями – Верой и Надеждой, по ним и составлен ее рассказ.
Все женщины и подростки работали в полях, ремонтировали технику, а в легкие орудия даже запрягались сами. Заслышав рев самолета, прятались в глубоких оврагах. Что удивительно, летчики наводили только ужас, пикировали над головами, но почему-то не атаковали. А глухие раскаты орудий из оккупированных деревень доносились все чаще и чаще. Страшные известия доходили из западных районов Рязанщины, занятых фашистами: как зверски избивали жителей, сжигали до тла селения, уничто-
жали колхозное имущество…
И при таких условиях дети продолжали учиться (Нина закончила семилетку), хотя и нечего было обуть-одеть, поесть. Учителя объясняли, почему идут такие оборонительные и наступательные бои за каждое уцелевшее село.
До ее деревни Солнцево враг не дошел два или три десятка километров, зато дошли сибиряки. Они в памяти Нины Дмитриевны остались навсегда: добрые, сильные, широкоплечие, на крупных лошадях какой-то особой породы. Прибыли они из-за Урала гнать фашистов с родной земли. Деревенские разместили их на постой в своих домах, отдали им те крохи, что были припрятаны на самый черный день. А они накормили всех похлебкой из походной кухни, самым маленьким дали по комочку сахара. Подковали лошадей, собрали народ ранним утром, объявили всем, чтобы окна по-прежнему завешивали, чтобы свет от слепушков (самодельные лампы) не был виден. «Не бойтесь, фашистов к вам не допустим, смешаем с грязью», — эту фразу труженица тыла повторяет каждый раз в своих рассказах и радостно дополняет: «И не допустили же!».
Повзрослев, наступление наших войск мама свяжет для себя именно с подкреплением армии сибиряками. Считала так и будучи уже замужем, когда муж в начале 50-х привез ее на жительство в пригород Воронежа. Тут она узнала, что сибиряки в числе других солдат освобождали и этот город, что есть даже улица Героев сибиряков. Говорила не раз, почему-то мало все-таки рассказывали по радио и в газетах об их подвигах.
Что касается реальной истории города, он был разбомблен немцами еще до оккупации. Ожесточенные сражения с лета 42-го шли за каждый квартал, каждый дом города, по центру которого проходила линия фронта (за всю войну она проходила через сам город только в Сталинграде и Воронеже). Фашисты зверствовали семь месяцев. Солдаты стояли насмерть, мстили за прерванную мирную жизнь. На левый берег реки Воронеж врагу так и не дали ступить. Советские бойцы, выдвинутые командованием на Дон для прикрытия Москвы и Сталинграда, освободили город 25 января 43-го. На главном проспекте они не встретили ни одной живой души среди руин…
В ПРИГОРОДНОМ РАБОЧЕМ ПОСЕЛКЕ Воронежа Н.Д. Малинова прожила большую часть жизни. Война тоже оставила след на этой земле — огромные воронки от бомбежек и траншеи для танков. Всегда со страхом отпускала дочерей кататься на санках с этих крутых гор. Только в 90-е многие следы войны стерла природа, почти сравняв воронки. Но не стерлись в памяти труженицы тыла годы лихолетья, хотя уже более тринадцати лет живет в Сеченове, очень далеко от тех мест…