Даже жители больших поселений задумываются: а что будет с нашим селом через десять, двадцать, тем более тридцать лет? Поневоле задумаешься, если, как говорится, зрить в корень. Молодых семей совсем немного, да и то скажешь «молодые», когда людям за 50.
Через двадцать лет, значит, им восьмой десяток пойдет. А кто и что взамен, кто будет движущей силой села, если молодежь не желает пускать корни на своей малой родине. Причина в основном одна – нет работы. Вот и прикиньте, скольких сел не досчитается район через два десятилетия. Если, конечно, политика государства не поменяется и не повернется оно к деревне лицом.
Такую мрачную перспективу рисуют себе и жители Шемарина. «Как ни пытайся представить все по-другому, не получается», – говорят. Жизнь – это ведь не бумажные отчеты, а окружающая действительность. Один из наших шемаринских собеседников прямо так сказал: «Стариков не будет, а из тех, кто помоложе, пара семей решится на переезд, и все за ними потянутся».
«Ну вот, – скажет кто-то, – опять за упокой. Оптимистами надо быть, а тут…» И нам бы хотелось успокоить шемаринцев, мол, не надо о плохом. Вдруг какое-то чудо произойдет, и опять деревенская жизнь среди народных масс востребованной станет. Не успели слово поперек молвить, как тут же услышали контраргумент: «Сельхозпредприятие хоть было, мужики там работали, и того не стало».
Сельхозтема для ряда шемаринцев является весьма злободневной. И без того малые достатки семей резко сократились после того как попали они в долговую яму. «Яма», конечно, в переносном смысле. Это в минувшие давно царские времена должников-неплательщиков в ямы сажали. Наверняка по книгам да фильмам помните. Теперь все по-другому. Попросил начальник ссуду в банке взять, так сказать, на развитие сельхозпредприятия. Разумеется, не на него, на себя оформить – у него-то и без того ссуд выше крыши. Как откажешь человеку, которому работой обязан, и тот обязательства дал: все буду платить как положено. Но то ли не заладилось у него что-то, то ли были какие иные цели, только повисли долги на заемщике по бумагам тяжелым грузом.
– Платили, долго платили, – делится своей бедой зашедшая на шемаринскую почту женщина, – но все, выдохлись, не можем больше, нечем. Ведь брали не десятки – сотни тысяч. И не мы одни. Теперь вот судимся-рядимся. И не понимаем, как так можно с людьми обойтись.
– А при встречах как же?
– Как ни в чем не бывало «здравствуйте» говорит.
Ситуация до боли знакомая. Как говорится, сами проходили, а финала так и нет. Потому от всей души сочувствую и согласна: через сколько мытарств приходится пройти честным людям, чтобы доказать свою правоту, и как легко, оказывается, найти оправдания тем, кто затеял под видом благих намерений эту нечестную игру.
Но вернемся к теме сельской жизни людей, привыкших зарабатывать свой кусок трудом.
– Кто в липовский колхоз теперь ездит на работу, туда же, в Липовку, – учителя нашей бывшей школы, что помоложе. На заработки некоторые в города уезжают. Немногие за счет подсобного хозяйства живут. В общем, каждый кто как может.
И даже детей умудряются в вузах учить. Как, например, боец местной пожарной охраны А.Б. Брындин с супругой. Два сына у Брындиных. Один вместе с семьей в Сочи проживает, второй – в Н.Новгороде, оба военные. Внуки радуют. Это ли не счастье?! И все же человеку для счастья еще что-то надо, и прежде всего, чтобы жила его малая родина. Долго жила.