Супруги Водолазовы
Моревка — одна из умирающих деревень России. О ней, ее жителях, сегодняшний рассказ.
Но прежде небольшое размышление.
Многие коренные горожане или ставшие таковыми после того как покинули свое родное село, с неким внутренним презрением и нескрываемым сожалением относятся к затерявшейся где-то в лесных глубинах или на степных просторах деревеньке. Ну что, мол, там хорошего, никакой цивилизации. Серые избушки, покосившиеся дворы, удобства во дворе, да еще и печное отопление – разве это жизнь. А вдобавок ко всему бездорожье, магазин за несколько верст. Летом еще куда ни шло, пенсионеры-дачники приезжают, внуков привозят. Но приходит конец августа, подкатят иномарки, посадят ребятишек – в школу пора, заставят банками и мешками багажники, а за ними следом и сами «сельчане на лето» в город засобираются. Останутся одни коренные жители. И никто, за редким исключением, не собирается жизнь свою менять. А к тем, кто отважился на такой поступок – перебраться из города в деревню, — относятся, мягко говоря, с непониманием. Испытано на собственном опыте. По понятию не только в изобилии пребывающих, но и живущих скромно в коммуналке, зато в городе, таким переездом люди жизнь свою загубили.
Наверняка услышали бы в свой адрес такие слова и супруги Водолазовы, поселившиеся несколько лет назад на окраине Моревки. Услышали бы, если бы было кому их сказать: до ближайших соседей метров сто пятьдесят, да и тем уже за 80 – плохие ходоки. А всего домов по пальцам одной руки сосчитаешь. И все же, узнав, что они в недавнем прошлом жители Н. Новгорода, спрашиваю Любовь Ивановну и Александра Константиновича: «Каким ветром?» В ответ услышала то, что, кажется, и хотела услышать: «Давно мечтали жить в деревне, и вот после выхода на пенсию оставили детям квартиру, а сами сюда».
Оказывается, А.К. Водолазов родом из Моревки. Сначала он поведал историю возвращения на свою малую родину отца, который тоже давным-давно искал счастья вдали от здешних мест. И нашел его в красивом городе Крыма Севастополе. Женился. А тут война. Ушел Константин Родину защищать. Был ранен, но жив остался, а вот семья погибла. Ничто не держало больше на чужбине. В Моревке женился, дети пошли.
— Вон там мы жили, – показывает Александр Константинович. – Выросли, в город уехали, домой в отпуск приезжали…
— Очень мне нравились здешние места, – вступает в разговор жена, – всегда сюда тянуло. Сама я тоже деревенская, из Починковского района, горожанкой так и не стала. Узнали, что дом продается – вот уже шестой год здесь. Какая летом красота! Ягоды – прямо через дорогу. Сбегает внук с кружкой, нарвет и ест с молоком. Для ребятишек и держим козу…
А еще у Водолазовых гуси, куры, первый год пытаются разводить овец. Не для себя, больше для детей. На трудности не жалуются. Печку топят дровами, за водой ходят в колодец, за продуктами – в Васильевку. Да и то скажешь – в основном все свое. Правда, как это «свое» достается… Но ведь так жили все наши предки. Вернее, нам-то намного легче стало. Вот только избаловался народ. Даже сельчане пристрастились овощи в супермаркетах покупать.
А деревни пустеют. Бывает, особенно зимней порой, ни единого человека на улице не встретишь. Вот потому так рады пережившие своих сверстников немногие обитатели Моревки каждому случайно ли, по делу ли зашедшему. И двери на засов не запирают, без стука в избу войти можно.
— А кого нам бояться? – на мой вопрос также вопросом отвечает Л.М. Зайцева. – Взять у нас нечего, и сами мы чужому человеку без надобности.
— Ну это еще хорошо, что вы вдвоем, – говорю в ответ, — одной-то все равно жутковато.
— Да уж, — соглашается та. — По одному мы бы здесь не остались. Случись что, сразу к сыну, в Васильевку…
От фермы, что когда-то стояла в Моревке, остались лишь выступающие из бурьяна останки кирпичной кладки.
– Вся наша жизнь там прошла, уж поработали за свой век! Трудностей сполна хватили, но все равно хорошее время было, правильное: трудились, детей растили и не думали-не гадали, что вместе с деревне свой век доживать будем.
…Вошедший в избу хозяин тоже нечаянным гостям обрадовался. Рассказал о житье-бытье, о нынешнем урожае, о том, что медосбор не тот, что прежде.
— А что, или пчеловодством занимаетесь?
— Нет, это сын со снохой немного пчелосемей держат здесь, на раздолье. Из нас же с бабкой плохие помощники.
Назвав свой возраст, Александр Андреевич не забыл уточнить: «А дашь мне столько?» Ответом, кажется, остался доволен. Пригласили заезжать еще: «Хочется поговорить, да не с кем».
Вот такие они, жители совсем крохотной деревеньки, что стоит в низине по дороге из Васильевки в мордовскую Левашовку. Где-то в глубине души ожидают чуда: вернутся выходцы здешних мест из городских джунглей и вдохнут жизнь в умирающую малую родину. Но случается такое редко.
Л. ШАМКОВА