Каких только не случалось с В.Г.Евдокимовой за все ее восемьдесят с хвостиком. И на земле поработала, и поездила по белу свету… Но всегда возвращалась в родное Ратманово.
Домой как на работу
Уж лет десять проводит здесь только лето. Двенадцать лет назад умер ее муж Иван Васильевич, пожила еще пару лет, да и стала уезжать на зиму. То в Скрипино, то Иваново, то в Фурманов. К дочери, внукам, правнукам — туда, где ее ждут, где она всегда нужна. В родной деревне тогда еще оставалось два-три круглый год жилых дома, а уж восемь лет никого, только летом.
— Дочка из Скрипина не хочет меня отпускать сюда. Говорю, не переживайте, рядом я. Уговорила: утром меня сюда привезут, вечером заберут. Сажаю за домом. Опять дочка с зятем мне не велят: зачем, ведь у них в огороде всё-всё есть. А я посею украдкой всего понемногу, уж когда увидят, поздно. А мне сидеть, что ли, сложа руки? Нам, старикам, не сидится. Хоть и болит все.
Я с девяти годов работала. Мама уходила на работу, а я с тремя детьми оставалась. Насажает картошки, и я одна ее потихоньку вырою. В 12 лет уже на запарнике на ферме работала: картошку в бачках запаривали. Потом год в телятницах, и уж дояркой до конца. Надорвали все. Я навильник-то больше себя поднимала. Как мы работали — вас на час не хватит. Какой народ слабый стал, болеет. А мы ведь всю крапиву бывало соберем у домов, в супе ее съедим. И крепкие были, не болели.
С верой в лучшее
— А народ какой был дружный. Жили у нас вдовы, несколько домов подряд. Мужей их побило на войне, а кто после неё овдовел. В деревню с фронта пришли трое тяжело раненых: дядя Яша Филиппов, дядя Ваня Клюшенков и Григорий Селиванов, мой отец. С ранеными ногами еще и в колхозе работали, а отец и вовсе без ноги, маленько пожил и умер. Нас у мамы четверо осталось. И все держались вместе. Вдовы те в колхозе работали, а мне бывало накажут наварить молодой картошки. Придут с работы в восемь, уберутся, наедятся картошки с огурцами и до одиннадцати ночи песни поют. Трудно было, а песни пели. Все верили в лучшую жизнь. Сначала работали за палочки, потом стали деньги давать. Мы и серпами жали, мужики вручную хлеба косили… Молотили на сложке, потом колесная техника пошла, первые комбайны с копнителями… Я доила коров и вместо мамы бежала в поле: интересно, как там копнители работают.
И вот так, потихоньку, от плохой жизни все к хорошей пришли.
Семечки-кормилицы
— У нас ведь здесь земля ой какая, которая сразу за домами — всё родится. Какие подсолнухи выращивали.
Ага, понятно: семечками занимались.
Где только ими здешние женщины не торговали. И в Выксе, и в Урене, и в Ветлуге довелось Валентине копеечку зарабатывать. Еще девчонкой освоила это ремесло в начале шестидесятых. Не один десяток лет кормились этим, и в 90-е годы еще занимались. Возили семечки в огромных кулях (в каждом 700 (!) стаканов), хорошо их обертывали и зашивали, чтобы в пути семечки не рассыпались. Особенно, если везли их в …Красноярск. Как попали туда, за три с лишним тысячи километров?
— Один парень из нашей деревни служил там. Мать съездила к нему, возвратилась и рассказывает, мол, там семечки дорогие – 20 копеек стакан. А у нас красная цена – 10 копеек. Поедем? Поедем!
По 20 тюков брали, отправляли контейнером из Сергача, а недели через две и сами ехали. Край суровый, холодный, да и из колхоза только глубокой осенью и зимой отпускали. Однажды даже руки обморозила (еще девчонкой), спасибо хозяева квартиры – добрые люди — помогли ей. На вырученные деньги потом весь год жили. Справляли большие хозяйственные дела, покупали одежду, скотину, а то и на свадьбу пригодятся.
«И все так чинно, благородно! По-старому!»
Старинный свадебный обряд – вот что заинтересовало студентов Гнесинки, когда они в очередной раз побывали в нашем округе с фольклорной экспедицией. Одна из встреч состоялась в скрипинской библиотеке, участие в ней приняла и В.Г. Евдокимова.
— Особенно им понравилась «Кукует кукушечка…» — у нас в Ратманове пели раньше, когда девок замуж отдавали. Ой, это все не просто и не скоро было.
В день росписи жених, невеста, подружки, друзья шли в совет; еще занавески обмеряли у жениха, чтобы к свадьбе невеста сшила. Потом на лошадях ехали гулять к жениху, и назначали день свадьбы. Вечером на невесту надевали венок; две подружки наряжали подоги, ходили с ними звать гостей на девичник. Жених срубал ивовый куст и нес невесте. В вечер накануне свадьбы украшали ивовый куст, несколько человек в доме жениха вешали готовые занавески; на невесту надевали венок и пели кукушечку. Утром опять наряжали девушку, а как услышат колокольчик – жених на лошади едет, запевают: «Не было ветру, вдруг нагрянуло…». С него плату за куст ряженый, потом куст ломали, веточки уносили с собой. Молодежи тогда уж никого, гулять ехали только коренные родственники. Как бы сказал герой известного фильма: «И все так чинно, благородно! По-старому!»
И дома тоскуют
В прошлом и традиции, и шум на деревенской улице…
— Жалко все. Все дома стоят, и все плачут. Плачут дома-то, — сама со слезами на глазах говорит Валентина Григорьевна. — Рушатся. Пока живешь – и дом живет. Я по всем летам тут, и то, приеду — то тут просело, то там покосилось… А ведь хороший, бревна во какие. Домов в Ратманове было много, улицы стояли буквой П, одна шла чуть не до Малого Игнатова. А ферма какая была: сто голов лошадей, две сотни коров, телята, тысяча с лишним овец, это когда я работала. Строили люди, старались. Между прочим, строителей всегда нанимали из Кочетовки и Рогожки, и пастухи колхозные тоже всегда оттуда были.
Разъезжаться народ из деревни начал в 60-е годы. Один уехал, второй, и друг за дружкой пошли. А тут молодежь вся стала учиться, домой не возвращались; старики умирали… Я вот все думаю: сколько же нашего народа везде, во всех городах по свету живет? Много. Сколько потомков. Знают ли они о нашей деревеньке? А кто знает, думает ли о ней, вспоминает ли?..
Е. Александрова, фото автора